С лицом измученным и серым, на белой смятой простыне, как жертва бешеной холеры, лежит коленками к стене. Протяжно стонет, как при родах, трясется градусник в руках, вся скорбь еврейского народа застыла в суженных зрачках. По волевому подбородку струится пенная слюна, он шепчет жалобно и робко: "Как ты с детьми теперь одна" в квартире стихли разговоры, ночник горит едва-едва, темно... опущены все шторы... У МУЖА ТРИДЦАТЬ СЕМЬ И ДВА!!!
сначала я разрушила все мосты, и забыла все дороги к тебе, а теперь хожу по улицам, и смотрю в надежде, не проедет ли твоя машина чтобы хоть на секунду увидеть тебя...